Роман-файл "Флёр"

 

«Сборник произведений современного писателя и драматурга Глеба Нагорного представляет собой цепкий с изрядной долей иронии взгляд автора на современное общество: от концептуального романа-файла "Флёр", по сути — сатирической антиутопии с её предельно точными персонажами из дня сегодняшнего с их попытками сохранить тончайшую "серебряную" нить души, к малой прозе "День Города", рассказывающей о странностях существования в реалиях большого города, в котором осколками одной мозаики становятся гламурные персонажи "Фуршета", пронзительная история любви "Длинных ног Кафки" и "Аллегро нон мольто". Когда на вопрос "Что такое культура?" можно получить ответ, глядя "в невидимое зеркало" глазами многосложных героев рубежа двадцатого и двадцать первого веков».

"Агентство ФТМ, Лтд."

 

«Тут, что называется, новая проза... Вещный мир и овеществление человека в нём. Утрата признаков человеческих, человек как носитель однозначной функции, где отсекаются все другие веточки роста... Человеку моего поколения, в котором жив ещё романтизм или память о нём, душновато становится в такой прозе, которая завалена одеждой, мебелью, приборами, продуктами питания и отходами... но также и мыслями в бесконечном количестве — ценными и не очень, банальными и гениальными тоже... Вдруг ярко блеснёт описание чего-нибудь или кого-нибудь, которое больше не помянется в повествовании, но останется в голове у читателя как картина, мимо которой ходишь в сознании и не знаешь, зачем она тут и что значит... Хочется уйти от этого повествования, забросить его и окунуть голову во что-то другое, и отбросишь, и окунёшь, но потом осознаётся, что никуда ты из этой прозы уже не денешься. Ты — в ней со всеми ушами, глазами и осознанием себя, и вне неё тебя, собственно, нет. И снова возвращаешься, потупив голову, к этим страницам, и трёшь себя по строчкам, как морковь по тёрке, переменяясь в совсем другую субстанцию и переползая таким образом в новые времена. И это прогресс. Но Нагорный дальше ушёл... Он понял некую инобытийную безысходность... И тут я понимаю себя, своё поколение: мы социальны. Мы валим беды свои на общество. Мы стремились переменить его, а Нагорный перерос социальность. Он встал в другое измерение и решает совсем другие задачи, имя которым общечеловечность. Он в мире начинает жить и в Космосе, а мы не выползали из государства...»

Михаил Письменный, писатель, переводчик, редактор отдела прозы журнала Союза писателей Москвы "Кольцо А"

 

«Первое, что встречаешь внутри Лабиринта, — курилка на заднем дворе. Яростно чиркая спичками, крепыш Замятин нервно пытается прикурить худосочному Оруэллу... Какая же вкусная тут разворачивается антиутопия! Эволюция, следующая ступень на пресловутой цеппелиновской лестнице. Тоталитарный балаган. Авторитарный вертеп. Фашистский Лас-Вегас. Булгаков истово и с жаром крестится. Льюис Кэрролл перешёл на Тёмную Сторону. Сон, смешной и страшный. Сумасшедший и смешной сон, но такой страшный, что сон на улице Вязов — просто пасторальная прогулка по воде... Авторский слог — второй главный герой после титульного персонажа. Нагорный экспериментирует со словами с лёгкостью и азартом Теслы в лаборатории... Иные душат кириллицу в руках, а автор душит воздушного змея в небе, упиваясь свежим ветром и отсутствием границ в вышине... Если сказать проще, то знаменитый пятиэтажный слог Джойса — это "мама мыла раму". Слова и предложения здесь бесстыдно и красиво скрещиваются друг с другом, обнажая свою суть и вгоняя читателей в ализариновую краску... Ох, не завидую я тем энциклопедистам, которые будут переводить "Флёр" на иностранные языки. Уж слишком много русского в книге!»

Алексей Филиппов, еженедельник "Литературная Россия"

 

«Клейстер — это клей, а книга, господа, — это...»  

«Передо мною, пожалуй, в меньшей степени книга, а в большей степени перед читателем разворачивается поле для игры. И в этой игре можно примериться к нашим, иногда очень хулиганским, желаниям и мечтам, снять пелену с глаз и в подробностях рассмотреть утрированно гротескную модель общества, страдающего информационной булимией и постоянной подменой истинного иллюзорным. Возможно, поэтому «Флёр» затягивает в себя целиком, а желание пройтись по всем отправным точкам такой узнаваемой действительности держит читателя с самой первой страницы до последней строки. Как говорит автор, «все вы правильные, все вы чистенькие, и лица у вас накрахмаленные какие-то…», а загляни в суть и увидишь муравейник из хапуг, мародёров и прочего жулья всех мастей, живущих, а иногда выживающих, внутри тяжело вздыхающего Здания: запойный философ-врач с говорящей фамилией Эвтаназ, страдающий в тяжёлой форме состраданием к ближнему; маг Эйфорит, познавший абсолютный дзен; аристократически мрачный Пластмассовый Герцог с золотыми часами, отмеряющими не время, а жизнь, самим собой избранный Мессиан со всеми полагающимися мессии атрибутами. В этом мире связано всё и со всем. И качественным показателем личности становится «серебряная» нить, этакий индивидуальным штрих-код, рассказывающий о персонаже всё, от социального статуса до его внутреннего мира. У одних эта нить тонка и бледна, у других — сверкающе звеняща, у третьих почти полностью растворилась. И в этом алогично уравновешенном хаосе, в котором этапы прохождения итожатся глубокомысленными «Каждому слепому по иллюстрированной книжке» или библейски пророческим «Восставший против Здания потерял этажи в себе», проходит свой путь «юный натуралист» и будущий «некто» Флёр. По сути, я не читаю, а играю. В этакий книжный квест, где каждая глава — этап, и в конце этапа, как и положено во всех приличных книгах, сражение с монстром, иногда со своим внутренним. Как говорится, от каждого по способности, каждому по уровню. Иной раз кажется, что в эту игру можно включиться на любом уровне, и с него попробовать подняться на верхние этажи, заглянуть к соседям или вернуться назад, чтобы на всякий случай перепроверить самого себя: всё ли взял, не прихватил ли чего лишнего, и продолжить увлекательный путь. В этой книге всё игра. Даже язык, на котором «говорит» роман, постоянно играется с читателем: хулигански насмешливый, юморной, чувственный, задающий загадки и создающий аллюзии «а ну-ка угадай», исподволь заставляющий задуматься о своём и взгрустнуть о бренном. С первых строк он зовёт читателя поощущать, полюбоваться, втянуть носом аромат, и, как водится, для начала — подружиться. А затем поверить и просто шагнуть в этот антиутопический мир, который нагло заявляет, что он — Ваш, а дальше… отмахнуть себе азимут и начать уже свой путь из тысячи шагов по страницам романа, вступить уже в свою игру и повстречаться со всеми жителями Здания. Таков «Флёр» Глеба Нагорного: книга — трансформационная игра, книга — социологическое исследование, книга — фантастически актуальная антиутопия с гротескно выпуклым срезом социума, в котором мы живём, смоделированным внутри матрицы-Здания».

Алевтина Кобылянская, координатор спецпроектов литературного "Агентства ФТМ, Лтд." 

 

«Наконец, нечто новое в отечественной романистике. Довольно трудно подыскать точное название этому направлению, но я бы определил его как "виртуальный роман". А за образец взял бы книгу Глеба Нагорного "Флёр", с подзаголовком "роман-файл". Флёр — это не только шёлковая ткань, но ещё и, по другому толкованию, — пелена, мешающая ясно видеть что-либо. Такова и вся книга, словно сотканная из виртуальных нитей, собранная из компьютерных файлов. Написана она талантливо, спору нет, у автора как-никак три высших образования, он профессиональный драматург, предлагающий читателю свою, внутрикомпьютерную, модель мироздания. Фантастический файловый мир одного, отдельно взятого процессора, удивительно напоминающий наше реальное человеческое общество...»

Александр Трапезников, прозаик, литературный критик, журнал "Литературный меридиан"

 

«Читала роман маленькими порциями, потому что это не то чтение, которое глотается десятками страниц. Надо было сначала въехать в причудливый мир, принять правила игры, и тогда чтение становилось увлекательным, и любопытно было, куда вся эта история вырулит. Не вспомню ничего похожего из того, что читала, но литературные ассоциации все равно возникли. Прежде всего, с самой удивительной "Розой мира" Даниила Андреева. Хотя Нагорный сочинил свой мир, а Андреев полагал свой — реальным, невероятные персонажи в обеих книгах ЖИВЫЕ... С Даниилом Андреевым я нашла одно сходство, но важное для моей читательской души: существа, которых вроде и в природе нет, выписаны так, что производят впечатление живых, полнокровных. Бог знает, кто они есть на самом деле, но мысли и поступки у них человеческие. А это делает их понятными... Книга кинематографична, и я легко представляю, как бы это сняли, например, Земекис, Лукас или Кэмерон с их фантазией и техникой Голливуда...»

Людмила Фрейдлин, театральный критик

 

«Читаю роман Глеба Нагорного "Флёр"... в этой книге Глеб сумел поднять и серьёзно поворошить почти все важные для человека вопросы. Невозможно понять, как ему удалось это. А про сюжет и форму говорить ничего не стану, потому что вы сами должны прочитать и оценить... Если в двух словах, то первые же страницы этого произведения отправили меня в ту плоскость искусства, где обитают фильмы Бертрана Блие и некоторые книги братьев Стругацких. То ли абсурд, то ли зашифрованная философская притча, то ли пазл, где слова надо правильно совместить с мыслями, а мысли с сюжетом. Если подробнее, то эта книга — игра. Не случайно автор указывает, что написал не просто роман, а роман-файл... "Флёр" — это построенный в книге мир компьютера, где живут фактически люди... Фантастическая придумка... Обычно моё воображение при чтении включается само собой, потому что всё предсказуемо, а у Глеба Нагорного такой мир, где всё непредсказуемо...»

Андрей Ветер, писатель, художник, режиссёр

 

«...прильнул я к этому роману, как к родниковому источнику с полезными минералами. Но проза Глеба Нагорного, конечно, оказалась несколько иной, чем драматургия. Нет, конечно, и сатириком он остался, и язвой, бичует и покровы срывает. Всё, как нам нравится. Но действие "Флёра" происходит в каком-то странном мире... Оформляя командировку в трансцендентное вовне, герой проходит все круги этого странного мироздания в направлении сверху вниз — из канцелярского эмпириума до архивного психоделического инферно. В общем, представьте себе, дорогие друзья, такую вот покусанную Гоголем "Божественную комедию" наоборот. Да ещё и написанную прекрасным русским языком. И с психоделической трансгрессией, когда всё оказывается не тем, чем казалось. В общем, всё как мы любим...»

Лев Рыжков, журналист, МИА "Россия сегодня"/новостное агентство "Sputnik"

 

«Читаю и удивляюсь полёту мысли автора, за которой не сразу поспеваешь. Блестящий и богатый, острый, метафоричный язык, за которым угадывается глубокий социальный и философский смысл... "Флёр" — не просто сатира на наше общество. Очень тонкая вещь, обнаруживающая недюжинную эрудицию автора. И умение придерживаться раз выбранной в романе линии. Богатство воображения и языка. Ну и много другого ценного с литературной и интеллектуальной точек зрения».

Наталья Лебедева, журналист, зав. отделом культуры газеты "Сегодня"/журнала "Телеграф" (г. Рига, Латвия)

 

«Роман "Флёр" Глеба Нагорного необычная, удивительная, захватывающая история, впервые так изящно изложенная о скрытой и в чём-то таинственной жизни процессора компьютера!.. Фантазия автора романа зашкаливает за пределы мыслимых выдумок, сюжет динамичен, с неожиданными событийными поворотами, набор героев романа разнообразен, конфликтен между собой. И, конечно, одной из сильных сторон автора — это владение чувством юмора, заложенного в выпуклых характерах героев и порой грустных, парадоксальных  ситуациях. Роман "Флёр" авантюрен по своей задумке и близок сегодняшнему времени. Глебу Нагорному удалось посмотреть на тривиальные вещи неожиданным, свежим взглядом, привлечь внимание требовательного читателя  к его, безусловно, талантливому роману "Флёр"».

Юрий Бутунин, ведущий программы "Авторская ремарка"

 

«Неожиданный жанр сразу вовлёк меня в воспоминания: сначала появился в голове "НИИЧАВО", потом возник Мураками, но всё-таки Нагорный победил — любопытство постепенно взяло верх, появился интерес, герой и среда — цельная по форме, где это всё варится. Я не переносил события на нашу действительность, в чём и есть ценность романа, плюс литература, которая мне нравится...»

Анатолий Шикуля, доц., художник, сценограф

 

«Глеб Нагорный предлагает нам модель мироздания. Мы рассматриваем её со всех сторон, удивляясь новым значениям слов и нетривиальным мыслям, открывающимся за каждым поворотом замысловатого сюжета. Всё случающееся в фантастическом файловом мире одного отдельно взятого процессора катастрофически похоже на то, что происходит в нашем, человеческом обществе. И хотя часто — очень смешно, иногда — очень грустно… Но, как справедливо говаривал Марсель Пруст, радость полезна телу, печаль же воспитывает душу...»

Оксана Борисова, канд. филос. наук, доц., генеральный директор издательства "ОксиПресс"

Сборник пьес "Оттенки гиперреализма"

 

«Глеба Нагорного называют новым явлением в драматургии, автором, который разрушает жизненные стереотипы. Герои его историй "масочны", у них говорящие фамилии и узнаваемые манеры, что делает их очень живыми и искренними. Вооружившись знанием юриспруденции и режиссуры, писатель подчиняет свои пьесы законам невероятной логики. Сборник пьес "Оттенки гиперреализма" — это погружение в совершенно разные по атмосфере миры: в мир подземный с пассажирами в вагоне застрявшего в тоннеле поезда ("Лайф-Лайф" и "Лайфхак"), в атмосферу Парижа столетней давности в сегодняшних реалиях ("Красная Мельница"), в осиное гнездо коррупции и обмана в стиле гротеска и буффонады ("Салон ритуальных услуг" и "₽усский Хэллоуин"). И оттенок голливудского размаха определённо есть в каждой пьесе. В сборник вошли пьесы "Лайф-Лайф", "Красная Мельница", "Салон ритуальных услуг", роман-перформанс "₽усский Хэллоуин" и пьеса "Лайфхак"».

"Агентство ФТМ, Лтд."

 

«...прочёл я пьесы, увидел в них живость, интригу и едкую салтыково-щедринскую сатиру, сдирающую покровы и бичующую... Всего пьес — четыре. Первая пьеса называется "Лайф-Лайф". Это триллер о том, как в туннеле ночного метро останавливается поезд... Пассажиры — в общем-то, те самые обычные люди, которые, в основном, и бывают в каждом вагоне. Дальше начинается герметичная зловещая паранойя с убийствами. Но и с сатирой. Глеб Нагорный бичует и высмеивает. Пьеса хорошая. Я бы посмотрел. Но остальные ещё лучше. Следующая пьеса "Красная Мельница" мне вообще понравилась. Не скажу, чтобы в голос смеялся, но завидовал авторскому взгляду. "Это же надо, — думал, — под таким вот углом российскую действительность увидеть!" А угол вот какой. Что будет, если название пьесы перевести на французский язык? Получится "Мулен Руж". И таким образом парижские кафешантанные страсти переносятся на почву российского захолустья. Мы оказываемся в увядающем стриптиз-клубе провинциального городка. Стриптизёрши  — каждая со своим характером. Кто-то из них тянет семью, кто-то параллельно стриптизу работает на совершенно чудовищном заводе по соседству, кто-то просто — дура молодая. Но все живые и понятные. Есть при стриптиз-клубе и свой Тулуз-Лотрек — пьющий, несносный тип, неочевидный гений, срывающий сроки и лажающий с афишами. И вот до захолустного "Мулен Ружа" добирается алчный чиновник с коррупцией в глазах. И превращается этот оазис бескультурья уже совершенно чёрт-те во что. В общем, очень смешная пьеса. Поставить бы её с хорошей музыкой — большая радость была бы и зрителям, и театральному миру. Дилогия "Салон ритуальных услуг"/"Русский Хэллоуин" — вообще вещь масштабнейшая. По охвату и разнообразию типажей дилогию можно сравнить с "Мёртвыми душами", по язвительности реплик это, безусловно, "Горе от ума". Это я, конечно, экономлю объём, рассказывая об этих славных пьесах в одном пункте. На самом деле, написать можно много. Ибо пьесы — злые, современные, касаются здесь и сейчас. Они занимают большую часть объёма сборника. И они, несомненно, главные. Герои — в основном гады. Даже "Чацкому" в этой дилогии хочется надавать щелбанов. Такой он вредный. И куда он со своей правдой лезет? Зачем геморрой для своей жизни приобретает? Зовут "Чацкого" почему-то Глебушкой. Герои дилогии — олигархи и окружение. Но это не умозрительные, высосанные из гашишной трубочки на гоанском побережье олигархи телесериалов. И не тупой шаблон массового сознания. Откуда-то Глеб Нагорный этих богатых людей знает. Это видно по деталям. Пьесы Глеба Нагорного навели, конечно же, на размышления. Зазвенели созвучно бриллианты мыслей, блеснули на миг секреты механики мироздания. Это само собой. Но задумался я и о театре. Почему в наших театрах не ставят нормальных, жизненных пьес? Ведь театр  — он же может быстро давать отклик на актуальные проблемы жизни, говорить о том, что всех волнует. Для того он когда-то и был придуман. И выполнял эту функцию. А сейчас театр — либо нафталиновый музей с перепеваемым в стопятьсоттысячный раз "Вишнёвым садом", либо сортир с голыми жопами и экскрементами на сцене. А здоровой середины как-то и нет. И есть ведь нормальные, актуальные пьесы здорового человека. Но их никогда не поставят. Потому что не жопа, и не "Вишнёвый сад"». 

Лев Рыжков, журналист, МИА "Россия сегодня"/новостное агентство "Sputnik"

 

«Глеб Нагорный по призванию — драматург, осознаёт себя драматургом и умело пользуется этим как прозаик. Это видно из способа изображения им жизненного материала. Он нисколько не навязывает себя читателю, он как бы и не присутствует в своих рассказах в качестве автора, то есть посредника между читателем и изображаемым миром. Оставляя читателя наедине с действующими лицами, он поступает как драматург, который не участвует в сцене, но лишь фиксирует обстановку и звучащую речь, оставляя полную свободу самовыражения своим героям. Их речевые характеристики, как правило, точны, авторские ремарки выверены, и рассказ выглядит живым моментальным снимком, выхваченным из жизненного потока. Нужно сказать, что автор не подчёркивает странности речи своих персонажей. Речь его героев обычно правильна и индивидуализируется скорее стилевыми средствами, чем отклонениями от литературной нормы. Это свидетельствует о серьёзном творческом опыте и мастерстве писателя. Таким образом, автор предстаёт как художник, который хоть и заявляет о себе как о постмодернисте, то есть ненасильственном переосмыслителе бытия, но как раз это стремление точно и без произвола, без всякой заданности и театральщины отразить бытие, заставляет его быть реалистом, или, может быть, в данный момент творческого пути мы застаём этого автора на пути к реализму. Он не ставит сцену, не учит жить, но сам учится у современности, выявляя её характерности. Читателя он невольно превращает в зрителя, ибо в лучших своих произведениях автор заставляет скорее видеть и слышать, чем бежать по тексту глазами; общаться с живыми людьми, а не одолевать сложности рассуждений. Автор делает из читателя непосредственного свидетеля сцены, и читатель сам, без всякой подготовки и обработки, начинает к этим героям так и ли иначе "относиться", вынося из этого отношения определённые эмоции и собственные, то есть не подсказанные и не навязанные никем, мысли... У автора весьма ощутима сатирическая струна, но также заметно стремление быть объективным, желание подать жизнь героя в наиболее возможной полноте, и это постепенно приглушает его сатиру, ведет к углублённому живописанию, что и открывает в нём черты реалиста... Глеб Нагорный — настоящий Художник».

Михаил Письменный, писатель, переводчик, редактор отдела прозы журнала Союза писателей Москвы "Кольцо А"

 

«Читаю пьесы с большим удовольствием... Литературный уровень произведений очень высок, можно только позавидовать». 

Валентин Красногоров, драматург, писатель

 

«Пьесы мне понравились!.. Отмечаю хороший русский язык, лёгкий юмор, сюжет продуманный и современный, с интересными поворотами, финалы просто суперские».

Ольга Холина, координатор спецпроектов литературного "Агентства ФТМ, Лтд." 

Роман-перформанс "₽усский Хэллоуин"

 

«"₽усский Хэллоуин" Глеба Нагорного — это крепко собранный коллаж, в котором показана широкая панорама российской действительности и задействовано большое количество персонажей. Действие развивается настолько динамично и кинематографично, что создается ощущение правды жизни. Автор с булгаковской остротой вскрывает тайны дел и душ современной элиты. В тексте нет положительных героев, как нет и абсолютных злодеев. В этом Нагорный продолжает традиции русской литературы, в которой принято видеть даже в отпетом негодяе живого человека. Но в конце всем достаётся по заслугам. Юридический опыт драматурга помогает ему расставить все точки над "i". Роман-перформанс "₽усский Хэллоуин" — это новая форма жизни языка, плотная и маслянистая. Это изобилие культурных отсылок, терминов, фактов, подчёркивающих атмосферу и самобытность происходящего».

"Агентство ФТМ, Лтд."

 

«Ирония, выстраданная и нажитая, а вовсе не сиюминутная — пронизывает каждую реплику или ремарку пьесы, которую сам Глеб Нагорный определил как роман-перформанс... Конечно, сильный текст тянет экранизировать, поставить, обыграть… Но такой — с такой претензией и такой стартовой скандальностью? Тут явно Серебренников и Капков не сдюжили бы: если знать предысторию "цензурных" отношений последнего и Нагорного... Написать весело, искренне высмеять — и зашатались тверди. И почему никто до сих пор не брался за эту "глыбу", которая по силе оказалась только Глебу?.. Мне вот крайне любопытно, классово близкая главному герою перформанса "Практика" — не поставит ли? Вещица так и блещет как раз всеми постмодернистскими достоинствами (стёбными), но приложенными к объекту, который был табу для российского постмодернизма. Нет, конечно же и Пелевин и всё его литпоколение не могли не заметить сей класс и тоже как-то лениво шутили в ту сторону — но не было в тех шутках обличающей силы подлинной иронии, а не дежурного девяносикового стёба».

Дмитрий Чёрный, прозаик, публицист, еженедельник "Литературная Россия"

 

«Глеб Нагорный написал, на мой взгляд, блестящую пьесу. Сам он, правда, определил её жанр как "роман-перформанс", но дела это не меняет. История русского олигарха, скрывающегося со своими слугами в Лондоне, но тоскующего по Москве, и современна (даже злободневна) и по-настоящему смешна. Автор пишет современную сатиру, имея образцом для себя великую русскую литературу золотого века – Гоголя, Щедрина, Сухово-Кобылина. Чего стоят только обозначения действующих лиц в "Русском Хэллоуине"... Событийный ряд пьесы закручен весьма умело и неожиданно, перипетии обрушиваются на читателя одна за другой. Главный герой попадает-таки в Москву, вот только иллюзии его насчёт встречи с родиной очень быстро рассеиваются: "Нас же пасли всех давно... И меня пасли. С самого аэропорта. И не мне вы теперь должны, а этим доверенным людям, на которых я всё оформлял. Которые не доверенные давно. Которые и есть — государство. Вот тут-то и кроется самое настоящее зло, которое всех пожирает — и бесов, и ведьм, и анчуток. (Пауза.) Потому что есть зло пострашнее... Есть Хэллоуин, но есть и — АдЪ. Понимаете?"... Браво, автор!»

Владимир Малягин, доц., драматург, прозаик, сценарист, руководитель семинара драматургии Литературного института имени А. М. Горького, главный редактор издательства "Даниловский благовестник"

 

«Пьесу прочитал с удовольствием. Она хороша и убедительна. Государство выступает в роли гоголевского Вия... У пьесы "романный" стиль, это одновременно и драматургия и литература, то есть смежный жанр». 

Юрий Козлов, писатель, главный редактор литературно-художественного журнала "Роман-газета"

 

«Сильный ход — поместить всё действие между двумя языческими праздниками. Получилось такое жуткое фантасмагорическое оформление всего происходящего. Этакая "комедия масок". К сожалению, не лёгкая и беззаботно весёлая, как у итальянцев. А как и следует из названия пьесы — "Русский Хэллоуин". А уж он, как и "русский бунт" — в определении классика. И маски, соответственно, как предтеча и иллюстрация надвигающегося его — того самого "страшного и беспощадного"... Однозначно, что любой, кто прочтёт, обязательно найдёт для себя в её героях весь спектр современных веяний, течений и позиций. А после этого уже сам сможет определиться — кто или что ему ближе. И где он видит своё место — на сцене среди персонажей пьесы или по другую сторону, в зале... Глебу Нагорному удалось обогатить теорию драматургии. Уже одно это делает его пьесы достаточно самобытным явлением... Литература в драматургической упаковке как самостоятельный текст, который вполне может жить своей самостоятельной литературной жизнью...»

Михаил Хейфец, режиссёр, драматург (г. Иерусалим, Израиль)

 

«...мне кажется, что это одно из лучших произведений Нагорного. Сильный и острый, и в то же время — тонкий юмор, всегда по делу и неожиданно. Каждая фраза продумана и за ней стоит очень много информации о каких-то событиях в стране и пр., в общем, не для обычных читателей в метро, а для думающих и хорошо владеющих русским языком и образованных в политике, юриспруденции, литературе и пр. Не знаю, где таких найти людей, кроме Нагорного, конечно. Но очень ценно было читать. Настолько вырисованы все герои, и главное, у всех разная манера разговора, что бывает редко у писателей. Иногда Нагорный использовал в своих произведениях достаточно резкие высказывания и даже мат, а здесь сделано всё без резких, но очень сильных и точных высказываниях. Как заключение — читала очень легко, сразу возникали картинки, то есть написано режиссёрски, заманчиво, прочитала одним махом, без остановки. Ставить нужно на площадках... это, может, даже и кино, как например: "12" (только американская версия), "Ищите женщину". Объём точно тянет на это... Вот такие мои ощущения от прочитанной блестящей пьесы».

Марина Эдвардс, канд. юрид. наук, режиссёр, сценарист (г. Лос-Анджелес, США)

 

«Нескромное обаяние русской буржуазии + "Вечера на хуторе близ Диканьки" со всеми вытекающими из этого последствиями. Плюс, проекции нашей корявой русской действительности. В остатке получается "Русский театр отвратительных и жутких теней"».

Александр Чебурков, бизнесмен

 

«Второй раз перечитываю, и снова новое нахожу, буду читать в третий раз».

Андрей Linkimas, адвокат, поэт

 

«Умный, ироничный, точнее — саркастичный, глубокий по сути текст...»

Юрий Строганов, главный редактор еженедельника "Экспресс-неделя" (г. Вильнюс, Литва)

 

«Текст — большой, тяжёлый и насыщенный, персонажи зримые… Получилось, государство-Левиафан не даёт благородной нечисти расправить крылья…» 

Валерия Шишкина, канд. психол. наук, главный редактор литературно-философского журнала "Топос" 

Пьеса "Салон ритуальных услуг"

 

«"Салон ритуальных услуг" — пьеса-трагифарс, которая изобилует чёрным юмором и большим количеством невероятных происшествий. Персонажи пьесы своими действиями создают такие ситуации, где самые простые реакции спроецированы на метафорическое, совершенно абсурдное пространство. В то же время в трагикомической путанице раскрываются нравы рублёвской элиты и её обслуги. Все герои пьесы, сами того не подозревая, мертвы: у них нет личной жизни и только ожидаемые деньги покойного, по их мнению, могут дать им шанс на счастливую жизнь. В пьесе много отсылок к различным объектам искусства и формам общественного сознания — будь то живопись или кинематограф, религия или оккультизм».

"Агентство ФТМ, Лтд."

 

«Когда читала данную пьесу, явно представляла всё в пространстве сцены: эти гробы, венки, траурная процессия — антураж скорби и… на контрасте — милый сердцу абсурд, возведённый в абсолют, который творил автор по мере развития сюжета, в итоге подарили мне хорошую такую порцию удовольствия. Мне так это нравится. История разворачивается вокруг завещания безвременно усопшего главы семейства Кряжистых олигархического толка. С этого печального события мы знакомимся со всеми членами данного чумового семейства, а также с приближёнными им людьми. Несомненной удачей пьесы (и не одной, поскольку пьеса "Русский Хэллоуин" автора является неким продолжением — "спин-офф" данной истории) выступает персонаж — Глебушка — третий сын в семье из пятерых детей. Глебушка известный балагур, возмутитель спокойствия, имеющий все шансы стать "героем" нашего времени. Сюжет двигается к довольно интригующей развязке, поскольку становится известно, что усопший лишил наследства всех имеющихся наследников. Пьеса полна неожиданных поворотов, искрящих диалогов, иногда даже кажется, что изобилие этих искр утомляет, отвлекает от самой сути сюжета. Но внемлющий да усвоит, и понимаешь, что без этой реплики герой не был бы тем язвой-Глебушкой, а образ адвоката, цитирующего наизусть статьи ГК РФ даже в той части, которая не касается сути дела, был бы неполным. К героям быстро привыкаешь, несмотря на их количество, сразу понятны их характеры, манеры, по одной даже реплике сразу ясно, кто её говорит без ныряния в список действующих лиц. От того, читая пьесу "Русский Хэллоуин", была приятно удивлена (ба, знакомые все лица!). Финал "Салона ритуальных услуг" — тот редкий случай, когда не терпится узнать, чем все закончится, а узнав, не испытываешь разочарования».

Елена Манн, член жюри Всероссийского драматургического конкурса "Выбор зрителя"

 

«Неожиданно, что приквел "Русского Хэллоуина". Смешно, грустно… Предельно сценично».
Валерия Шишкина, канд. психол. наук, главный редактор литературно-философского журнала "Топос"

«Понравился жанр. Мало кто работает в трагифарсе. Право, читал и так после захотелось залезть в томик к М. Зощенко».

Юрий Бутунин, ведущий программы "Авторская ремарка" 

«…обычно я не особо жалую сценический гротеск и буффонаду, но тут возникает какая-то атмосфера, и в ней что-то схватывается, крутится, вертится — короче, живёт».
Алексей Битов, театральный критик

Пьеса "Красная Мельница"

 

«"Красная Мельница"» — своеобразная победа добра над злом. Глеб Нагорный рисует яркую картину российской действительности, сквозь которую неожиданно проглядывает атмосфера Франции эпохи арт-нуво, гениальная, разгульная и красочная. Жанр пьесы новаторский, его можно определить, как "макабрическую буффонаду". Автор сталкивает героев — людей творчества, ищущих, нежных и доверчивых, — с людьми деловыми, готовыми на коварство и обман. Конечно, такая встреча вряд ли кончится хорошо. Пьеса полна сокровенного, метафорического, и в то же время вполне здравого, житейского смысла. Своеобразная "шпаргалка" для разучившихся чувствовать, позабывших самое нужное в жизни».

"Агентство ФТМ, Лтд."

 

«…макабрическая антиутопическая буффонада. Думаю, ещё пару таких вещей — и можно смело записывать Нагорного в родоначальники этого жанра... Что первое остаётся в послевкусии? Пожа­луй, атмосфера. Атмосфера. Будни дешёвого кабаре в занюханном городишке — как точно, как сочно! И при этом ткань реальности всё же условна, очень условна. И до дрожи напоминает опять же Францию столетней давности, с её ярким блестящим антуражем, наспех напяленным поверх обшарпанных сумасшедших будней в наркотическом полубреду. Только вместо абсента тут — спиртяга и растворитель для красок, вместо Монмартра — Колхозная улица, вместо Гастоновской Мануфактуры — шерстомойная фабрика... Много пластов в пьесе, много. Лично для себя я вывел, что главная из тем — всё же не социальная, не политическая, не криминальная, а женская. Да-да, Женская Тема. Девочки-танцовщицы тут все разные, каждая со своим характером, со своими тараканами, и их диалоги и споры о женской доле как раз самые сильные. Даже странно, как ав­тор-мужчина мог что-то вот такое взять и ухватить... И мне нравится соприкасаться с искусством, с таким искусством... Сильные и серьёзные произведения нужны нам. Нам, людям. Можно сколь угодно иронизировать над плачевным состоянием современной культуры, но оно не может не тревожить каждого мыслящего человека. И я приветствую, когда появляются достойные произведения. Многие вещи мы разучились замечать, разучились наблюдать, разучились чувствовать. И "Красная мельница" — одна из культурных шпаргалок, чтобы мы что-то вспомнили».

Алексей Филиппов, еженедельник "Литературная Россия"

 

«Метраж изначально пугал, но, как ни странно, во время читки был незаметен. Читалось легко и увлекательно.... В пьесе всё неординарно, начиная от жанра. Однозначно его никак не определить. Тут всё подойдёт: от сюрреалистической буффонады до... Пьеса явно не бытовая, многослойная, в плане смыслов. Хороший живой язык, что делает её "пьесой для чтения". Достаточно редкая штука в наше время. Фантасмагорический финал... Хороший финал — вообще нечастая вещь в современных пьесах. Оригинальный и очень забавный сюжет. Несмотря на огромное количество действующих лиц, все они хорошо прописаны. Со своими характерами, языковыми различиями. Что ещё можно добавить? Пьеса — Пьеса. С большой буквы. У неё только один недостаток: сегодня нет конкурса, на котором бы её смогли нормально прочесть и оценить. Это текст для репертуарного театра. А современные конкурсы замкнули себя в искусственных рамках ими же самими созданного псевдоформата: док-театр, новая драма, вербатим, соц-театр... Уверен, что если бы в нормальном репертуарном театре эту пьесу прочли, то непременно бы поставили. Вопрос — как заставить завлитов и режиссёров читать наши пьесы? Лично я на него не знаю ответа...»

Михаил Хейфец, режиссёр, драматург (г. Иерусалим, Израиль)

 

«Пьеса покорила своей правотой жизни, это как политическая "чернуха", но с юмором... Был бы у меня свой независимый театр, я бы непременно поставила эту пьесу, а вот наши режиссёры зависимых театров, думаю, побоятся... Спасибо за прочитанное удовольствие и за политическую правду, с жутким концом, но со смысловым юмором...»

Татьяна Черных, московский театр "Эрмитаж"

 

«"Красная Мельница" — это призыв к революции!»

Евгений Луганский, з.р.к. РФ, директор Ставропольского академического театра драмы имени М. Ю. Лермонтова

 

«В "Красной Мельнице" тот зримый, буффонадный мир, который удаётся создавать Нагорному, узнаваемая индивидуальная поэтика». 

Валерия Шишкина, канд. психол. наук, главный редактор литературно-философского журнала "Топос" 

 Пьесы "Лайф-Лайф" & "Лайфхак"

 

«"Лайф-Лайф" — это психологический тренинг, направленный на межличностное общение. Об этом говорит Лайфист, предлагающий пройти курс с пятипроцентной скидкой. Пьеса "от" и "до" напоминает тренинг, только не искусственно созданный, а возникший под влиянием чрезвычайных обстоятельств. На линии метро произошла авария, и поезд остановился в тоннеле. Пассажиры, обычно равнодушные и безликие, вдруг ожили и заговорили. В одном вагоне собрались разные, красочно изображённые типажи — Женщина с длинными ногтями, Инженер в кепке, Девица в мини, Мужчина с кейсом, Мальчик с железной дорогой и другие. Им предстоит пройти тернистый путь тренинга, преодолеть все конфликты и понять, что значит "Жизнь-Жизнь"».

"Агентство ФТМ, Лтд."

 

«По большому счёту, "Лайф-Лайф" — это пьеса о наших метаморфозах, туда можно посмотреть, как в зеркало, и ужаснуться... Без колебаний называю "Лайф-Лайф" одной из лучших русских пьес начала XXI века…»

Алексей Битов, театральный критик

«Сюжет здесь состоит не из действий или событий, а из движения по господствующим "мифам" времени… Индивид превращается в рупор укоренившегося мифа... А миф, овладев умами, в полном соответствии с учением превращается во вполне материальную силу... Подобные образования Бэкон называл "идолами сознания", а Ницше подступал к ним с молотком».

Геннадий Хазанов, газета "Наше Ставрополье"

 

«Драматургический материал и в самом деле созвучен нам во многом. И в чудовищной обыденности изображаемой экстремальной ситуации, в которую помещены герои. И в представленных здесь человеческих типах. И в их волей-неволей развивающихся взаимоотношениях... Общение, кстати, выходит очень даже любопытное, с накалом общественно-политических, деловито-предпринимательских, сугубо личностных страстей... Однако хочу предостеречь от пессимистических настроений, ибо спектакль не об этом. Он — о душе человеческой, её муках, сомнениях, ожиданиях… Причём с изрядной долей добротного и доброго юмора, смягчающего остроту столкновений живым теплом... А как причудливо уживаются здесь и откровенно комедийные, и издевательски-фарсовые, и по-своему драматичные мотивы, в своеобразном единстве явно тяготея к современной философской притче. Но и вековой народной мудрости не чураясь». 

Наталья Быкова, газета "Ставропольская правда"

 

«...как точно уловил все нынешние человеческие, общественные связи, всё, что сегодня на слуху, что тревожит, чем мы мучаемся. Глеб Нагорный всё это собрал в весьма чётко выраженную форму. Его пьесу даже читать интересно, не только видеть на сцене... И начинаешь задумываться: Господи, что же с нами делается?! Куда мы идем?.. Встреча с Нагорным для меня — главная радость последних примерно пяти лет. Когда видишь талантливого человека, это так радостно».

Юрий Попов, режиссёр, газета "Ставропольская правда"

 

«Восхищаюсь талантом Нагорного! Как он умеет работать над словом и со словом!.. Так сейчас не умеют писать». 

Владимир Воробьёв, режиссёр

 

«Пьеса — современный городской трагифарс (одновременно и психологический триллер), в котором ощутимы мистические традиции Юрия Мамлеева. Пьесу можно было бы назвать "Затерянные под землёй" — поскольку речь идёт о вагоне метро, остановившемся в туннеле, где пассажиры в страхе и панике вынуждены были провести всю ночь. Перед нами оказался некий ковчег современников — конечно же, с извечными русскими экзистенциальными разговорами, которые начинаются с мелочей и переходят к размышлениям о смысле жизни и к катарсису. Ведь в вагоне имели место и убийство, и момент "точки невозврата" героев, переступивших границы своего обыденного мышления, и авантюрный финал. Пьеса сама по себе очень литературна, изобилует подробнейшими ремарками и собственной, авторской "режиссурой характеров" с исчерпывающим описанием внешности и поведения каждого».

Ольга Игнатюк, театральный критик, канд. искусствоведения, театральный журнал "Страстной бульвар, 10"

«Обновлённая и осовремененная версия пьесы "Лайф-Лайф" 2006 года. Поезд снова останавливается в тоннеле, пассажиры оживают: появляется мафия, Лайфист превращается в модного ныне Лайфхакера. Тренинг общения, сменивший своё название на "Лайфхак", мутирует в курсы оздоровления сознания, или хитрости жизни. Курс в новой версии стал более современным — с упоминанием пабликов, гифок, соцсетей, айфонов и более смелых инструментов ведения бизнеса. Герои стали более выпуклыми и циничными, в них можно увидеть себя и своё близкое окружение. Пьеса — это сатира на общество, рассказанная самим обществом».

"Агентство ФТМ, Лтд."

 

«Если говорить грубо, то это — трагифарс. Если говорить более изящно, то это — психологический триллер. А если говорить совсем просто, то это — небольшое предупреждение современному человеку, которого нужно чуть предостеречь, чтобы он был внимательнее к себе и задумывался о том, что он находится под постоянным наблюдением кого-то... То, что сейчас происходит на телевидении, в СМИ, вот это шоу, когда всё нараспашку, всё открывается и все за всеми следят — это же может достичь какого-то определённого маразма. Я сразу вспомнил роман Дж. Оруэлла "1984" — думаю, мы тоже можем прийти к такому времени. Это какая-то притча, предостережение. И по жанровому решению, и по музыке, и по мизансценированию, по интонации, по отношению — это такая "страшилка для взрослых"».

Владимир Хрущёв, режиссёр, информационный портал "TLTgorod.ru"

 

«...история современной игры в "Мафию" в антураже общественного транспорта и с вовлечением не подозревающих ни о чём городских обывателей — символична и жутко завлекательна. Никогда ещё спектакль не представлял из себя реалити-шоу... И пьеса "Лайф-Лайф" для меня удивительная находка... Очень радует юмористический подход в описании действующих лиц, что приятно как читателю, так и зрителю, которому предстают фигуры во многом карикатурные. Всё, как говорят футбольные комментаторы, "на тоненького" и с изысканным чувством юмора». 

Алексей Зырянов, литературный критик

 Новеллы & рассказы "День Города"

 

«Сборник произведений современного писателя и драматурга Глеба Нагорного представляет собой цепкий с изрядной долей иронии взгляд автора на современное общество: от концептуального романа-файла "Флёр", по сути — сатирической антиутопии с её предельно точными персонажами из дня сегодняшнего с их попытками сохранить тончайшую "серебряную" нить души, к малой прозе "День Города", рассказывающей о странностях существования в реалиях большого города, в котором осколками одной мозаики становятся гламурные персонажи "Фуршета", пронзительная история любви "Длинных ног Кафки" и "Аллегро нон мольто". Когда на вопрос "Что такое культура?" можно получить ответ, глядя "в невидимое зеркало" глазами многосложных героев рубежа двадцатого и двадцать первого веков».

"Агентство ФТМ, Лтд."

 

«Новеллы замечательные! Искра высекает искру!»

Сергей Сутулов-Катеринич, главный редактор международного поэтического альманаха "45-я параллель"

 

«Эссе замечательные, тронули. Особенно — "Ладони"».

Валерия Шишкина, канд. психол. наук, главный редактор литературно-философского журнала "Топос"

 

«Глеб Нагорный — человек, который превосходно умеет складывать слова во фразы и обладает адекватным чувством стиля».

Евгений Ю. Додолев, журналист, телеведущий, еженедельник "Московская правда" & издательский дом "Новый Взгляд"